25 сентября 2013 17:13

Рассмотрение законопроекта о реформе Российской академии наук, вызвавшего бурное недовольство в научном сообществе, состоится сегодня в Совете Федерации. В преддверии вердикта, который вынесет документу верхняя палата парламента, портал "Сибинфо" пообщался с председателем президиума Томского научного центра, директором Института сильноточной электроники СО РАН Николаем Ратахиным, который поделился своим видением того, что ждет отечественную науку после преобразований.

– Николай Александрович, законопроект о реформе Академии наук уже прошел три чтения в Госдуме, направлен в Совет Федерации. Затем, согласно процедуре, его должен будет подписать президент. Как Вы считаете, процесс принятия закона уже абсолютно необратим?

– Вы наверняка знаете, что профильный комитет в Совете Федерации уже согласовал документ. Точка зрения людей, которые представляют Академию наук на самом верху в Москве, сводится к тому, что закон уже на этой неделе может быть подписан и президентом. Это то, что мне известно. Мне сказали именно так.

– Широко известно, что научная общественность, да и не только она, выступает против предлагаемых изменений в РАН. С чем Вы связываете то, что, несмотря на это недовольство, документ настолько быстро принимается?

– Я полагаю, что Академия чем-то неугодна властным структурам. Детально комментировать не буду – можно рисовать разные домыслы. Разумной идеи реформирования в настоящем законе я просто не вижу.

– То есть это, грубо говоря, определенное сведение счетов с Академией?

– Наверное, да. Понимаете, для проведения преобразований в любом цивилизованном обществе необходим диалог. Пусть даже Академия в чем-то слушалась или не слушалась власти. Даже господину президенту, я имею в виду Владимира Путина, наверное, следовало бы просто сказать – даю вам пять лет для того, чтобы уничтожить науку, а вы поищите иные профессии.

Но господин президент или его люди не хотят признаваться, что именно так и начинаются надуманные вещи об эффективности, публикационной активности, которые критики, конечно, не выдерживают.

Ведь если два человека хотят добиться какой-то истины, как это было в старое доброе время кухонных разговоров, то им же времени не жалко. А если опираться на такое отношение, как в армии – я начальник, а ты, мягко говоря, подчиненный, и я так решил, то о чем может быть разговор?

Беда заключается в том, что ученые – это люди, которые внутренне должны быть свободны. Наука – это та сфера, где люди действительно занимаются делом. Занимаются поиском новых возможностей, новых идей. И здесь нельзя быть фальшивым.

Поэтому я не очень понимаю все происходящее. Начинают говорить – это не так делается, то не так. Но тогда нужно определиться с системой ценностей. Как пример, представим, что есть разные направления научно-прикладной деятельности – это инновации, совместная работа и продвижение имиджа российской науки в мировую науку и третье – внутренний рынок, то есть работа на оборонку или на промышленность в широком смысле.

Что является главным? Ранее, в советское время, это была оборонка. Но кто-нибудь потом сказал, что важнее? Никто. Лично у меня в институте по всем направлениям протекает интенсивная работа. И у нас существует консенсус на предмет того, что всякая работа, имеющая научный оттенок, почетна, если она востребована. А мы востребованы за рубежом. И когда мне говорят – занимайтесь инновациями или пытаются ту деятельность, которую мы осуществляем в интересах международного сообщества, реализовать в виде рабочих мест, заводов, пароходов, то я думаю, что это неправильно и глупо.

Мерилом является востребованность российской науки в широком смысле. Но чиновники, которые пишут систему ценностей для Академии и в чем-то ее обвиняют, этого не слышат. Нет диалога.

Правда, нельзя не сказать, что и Академия проспала. Чего греха таить, у Академии нет сил быстрого реагирования. Но с другой стороны, долгое же время было, что Академия – это особая статья в бюджете, человеческая деятельность здесь в почете, и руководители от властных структур с уважением относятся. Вот, проспали момент, когда перестали уважать...

По большому счету никаких смыслов в объединении академий подавляющее большинство тех, кто работает в науке, не видит. Это касается и представителей вузов. Они говорят – как заниматься наукой, если у нас нагрузка порядка тысячи часов. А тут преподавай и еще наукой занимайся. Это просто немыслимо.

– Как Вы смотрите на объединение в рамках единой Академии наук нынешней РАН, РАМН и Российской академии сельскохозяйственных наук?

– Связующих нитей для объединения, как мне кажется, нет. Настораживает то, что сейчас ощущается жгучее желание провести еще один аудит и разбить все институты уже новой Академии на три категории. И здесь начинает работать морально-этическая часть вопроса, которая ставит большую Академию в не очень выгодные условия. Будет крайне неудобно говорить о том, что, например, сельхозинституты имеют более низкий статус.

До этого мы все стояли отдельно и доказывали свою состоятельность в меру своих возможностей. А сейчас вбивают клинья еще и в это…

Почему мы ко всему происходящему достаточно спокойно относимся? Нас сначала напугали, как мальчиков, ливановским законопроектом. И сейчас сравнительно с этим документом заявляется, что новый проект не так страшен. Это очень правильный политический шаг – сначала шугануть, а потом выступать с позиции благодетелей.

– Николай Александрович, еще один вопрос ближе непосредственно к сибирской тематике. Что будет с Сибирским отделением РАН?

– Мне, ориентируясь на мнение здравомыслящих и опытных людей, академиков, кажется, что решительности и драйва у органов власти не хватит, чтобы уж совсем похоронить науку. В том числе и в Сибири. СО РАН получит статус юридического лица, но финансирования отдельной строкой не будет.

Сейчас трудно сказать, каким будет механизм работы. Принимаемый документ очень двусмысленный, и одна рука в итоге не знает, что делает другая. Поэтому, как сказал академик Фортов, в течение как минимум двух лет предстоит кропотливая работа по уточнению указанного закона. Президент Путин вроде как пообещал вносить на уровне указов какие-то поправки, но будет так или нет, я не знаю.

Мне кажется, что роль Сибирского отделения в рамках большой Академии выше средней. Думаю, что СО РАН сохранится в каком-то виде. Но институты должны остаться под ведением Сибирского отделения и ни в какое агентство не входить.

Ведь иначе децентрализация приведет к раздроблению. Сейчас Сибирское отделение и его институты достаточно крепко связаны между собой. Есть наука и все – неважно, на кого ты работаешь. А если будет принята во внимание только сугубо прикладная часть, то через некоторое время никакой науки не будет вообще.

Поэтому я все же очень надеюсь, что Сибирское отделение все-таки сохранит патронаж над своими институтами.

Александр Шелягин