21 марта 2013 17:54

Всемирным днем поэзии значится в календаре четверг, 21 марта. Эту дату портал "Сибинфо" сопровождает интервью с известным питерским поэтом Алексеем Никоновым, который поделился своими мыслями на счет обреченности писать в стихах об отношении к власти, выживаемости поэзии в России и импульсах для творчества в реалиях окружающей действительности.

– Алексей, привет. Сегодня вроде как Всемирный день поэзии...

– Ну да, забавно.

– Многие очень любят говорить о том, что музыка умерла, поэзия умерла и так далее. Так или иначе сегодня поэзия – это удел единиц или более широкое явление?

– Поэзия всегда была делом единиц. Как можно себе представить поэзию массовой? Если бы это случилось, это было бы самое страшное, что могло вообще произойти.

– Вопрос в том смысле, что банально, обращаясь к школьным учебникам, мы легко перечисляем плеяду поэтов XIX века, Серебряного века, шестидесятников…

– Это была на самом деле, как мне кажется, история в большей степени коммерческая, чем творческая. Но нам тогда повезло, что у нас в XIX веке была очень сильная литературная линия, которую начал Пушкин и закрыл, как я считаю, Гоголь. Но многие русские писатели отчаянно боролись за пребывание в литературном дискурсе. Из больших имен – это Толстой, из меньших – Бунин и так далее.

Русская поэзия в этом смысле имеет тенденцию такую, что в принципе, кроме, может быть, поздних авангардистов, обэриутов и, скажем, некоторых футуристов, она мало интересует вообще как западного, так и восточного читателя. Тот же Пушкин для них – никто.

В то время как в России ситуация обратная. Потому что в нашей стране к поэзии до сих пор относятся с некоторой долей уважения. Не будем считать 90-е, когда поэт совсем уж был шутом. Тогда в стране просто пилили бабки. Сейчас все застыло, сдвиг закончился.

Мобильность в обществе нулевая. Единственное, что мобильно – это, как ни парадоксально, поэтический слог.

Именно в этом, кстати, кроется успех хип-хопа среди молодежи. В том смысле, что в хип-хопе главное – текст и посыл, месседж. Хип-хоперы уже обскакали всех рок-н-ролльщиков. Ну, туда им и дорога, этим рок-н-ролльщикам, потому что они забыли язык улиц, резкое слово.

– Ты неоднократно говорил, что тебе интересно то, что происходит в России, во всех смыслах. Можно ли говорить, что социальная, политическая реальность дает импульс для творчества и силы для написания стихов?

– Конечно, ну а кто я без России? Ноль без палочки. Вообще не могу представить, чтобы я писал, например, в Австралии или в той же Франции. Там уже настолько маргинализировали поэзию, что, выражаясь словами Ницше, можно сказать, что поэзия умерла даже не в литературном дискурсе, а в дискурсе обывательском. Там слово поэт вызывает только ухмылку, и поэзия на Западе возможна только в кампусе. И интересовать она будет только высоколобых кампусовских преподавателей.

В отличие от России. Я думаю, это обусловлено нашим варварством русским и мне кажется, это играет нам на пользу.

– Тот факт, что в творческом плане ты идентифицируешь себя как русского поэта, говорит о том, что ты определяешь себя как поэта гражданского?

– Не знаю. Вряд ли. Тяжело такие прилагательные ставить рядом со словом поэт. Ну давай попробуем взять любого русского поэта...Ну, например, Некрасова, у которого эта печать на лбу стоит, точнее, он сам себе ее поставил. Гражданский поэт, да? Ну если мы возьмем его лучшие стихи, то мы убедимся, что они являются лирическими. Возьмем Маяковского, который не только печать поставил, а газету наклеил: "Гражданский поэт". Какие самые лучшие стихи у Маяковского – лирические!

Поэтому как бы поэт сам себя ни квалифицировал, как бы его ни квалифицировали другие, самое главное в нем – это его искренний лиризм. Под этим словом я понимаю не обязательно любовь, а то, что ты говоришь, говоришь от себя и говоришь новым языком. И никак иначе.

– То есть классификация и разделение в данном случае вообще бессмысленны?

– Конечно! Я вообще удивляюсь, что на стихах.ру, например, идет какая-то классификация. Ага, поэт-наркоман, поэт-панк. Давайте писать "поэт-алкоголик", потому что они пьют. Ну это же просто смешно – гражданский поэт, любовный поэт. Бродский какой поэт? Поэт есть поэт. Все остальные ярлыки и клише навешивают либо недалекие обыватели, либо слишком далекие критики.

– Тем не менее четко видно, что пласт гражданственности имеется в творчестве большинства, если не всех русских поэтов, попавших даже в обычные школьные учебники. В России поэт обречен, чтобы в своей лирике поднимать общественные, политические вопросы?

– К несчастью, да. Этого пытались избежать. Набоков, например. Но вспомним его поздние стихи, американские. Мы увидим, что они совершенно гражданские. Этого хотел избежать Мандельштам, пытаясь заниматься чистым искусством. Но кончилось это эмоциональным взрывом – известным стихотворением "Мы живем, под собою не чуя страны". То есть, мне кажется, в России поэт все-таки обречен выражать свое отношение к власти тем или иным образом. Возможно, именно поэтому поэт в нашей стране пользуется кое-каким уважением. Если это настоящий поэт, а не графоман или тщеславный придурок.

Вообще, мне кажется, что ценность поэзии в том, что она вырабатывает новые ценности. То есть то, о чем говорил Ницше. Поэт может сам не понимать этого, но тем не менее он действительно вырабатывает новые ценности – моральные, этические, эстетические. В этом, мне кажется, если так вообще можно говорить, его призвание. Главное, чтобы он не отдавал себе в этом отчета и не думал, что он самый главный и все знает, а действовал как животное в этом смысле. Ведь поэт – это в первую очередь, конечно же, животное, а уже потом – человек.

Перефразирую Бориса Рыжего – если в поэте человек сильнее, то он перестает быть поэтом.

– Последний вопрос. Ты активно ездишь по стране и зарубежью с литературными чтениями, на которые приходит много народу. В данном случае можно говорить, что ты – популяризатор поэзии?

– Ну, естественно. Но мне, если честно, от этого не очень... Я прекрасно понимаю, какую заразу я вытаскиваю. Многие люди воспринимают мои стихи буквально, берут поверхностное содержание и пишут под меня. Это очень страшно. Выглядит это, как будто ты подходишь к кривому зеркалу. Но наверняка есть поэты, которые пишут круто. Но их сейчас такое количество, что через дебри графомании я никак не могу добраться ни до кого. Кроме нашего всего – Радионова –я не знаю даже кого назвать.

Александр Шелягин