5 сентября 2012 09:42

Православные дружины с одной стороны, "крестоповал" – с другой. Ощущение, что общество бежит в сторону раскола, и размежевание под флагом религии полное. Докатилось это и до Сибири. В Республике Алтай жертвой негласного противостояния в котел раздора пал православный крест. О том, откуда возникли эти противоречия, так явно явившие себя после суда над Pussy Riot, и куда идет наше общество, "Сибинфо" побеседовал с директором Института региональных проблем Дмитрием Журавлевым.

– "Крестоповал" и православные дружины – откуда все это на нас свалилось?

– Церковь после долгих лет гонения, а затем нахождения в тени сегодня занимает все больше места в жизни страны. Но вместе с тем появляются и другие околорелигиозные группы. То пространство, что церковь не занимает, занимают богоискательские группы, даже не секты, поскольку они не имеют отношения к большой религии. Эти группы уже априори против основных церквей.

Срубание крестов – результат того, что церковь еще не может быть в полной мере моральным авторитетом, да еще и тесно связана с государством. Общее непринятие молодежью, а в этих богоискательских группах преимущественно люди молодые, ситуация выражается в том числе и так. Любая уже существующая система воспринимается ими с недоверием, и церкви здесь не позавидуешь.

Православные дружины – это реакция. Как должен верующий человек относиться к Pussy Riot? Это ответ на антицерковные настроения.

– Но когда появились эти настроения?

– Это появилось не с процессом Pussy Riot, который стал своего рода "спусковым крючком". Главная причина в том, что есть неприятие сращивания церкви и государства с одной стороны и острой потребности в религиозности – с другой. На это накладывается параллель церковь – власть. Да и элита в регионах себя ведет некорректно.

Отчасти это болезни роста самой церкви, когда бы ей просто нужно строить храмы. Свою роль играет объединение с властью, которую молодежная среда воспринимает плохо, что было всегда. Но и эта активная часть нашего общества может все вынести, если она будет верить, что в результате что-то будет. А вот с идеей будущего как раз серьезные проблемы.

Мы живем в далеко не худшее в материальном смысле время, но ощущение будущего, того, что оно есть, – довольно давно исчезло. Общество стратифицировано, и ребятам из низов понятно, что наверху их никто не ждет. А тут они еще видят, что батюшка стоит вместе с губернатором, благословляет. Обвинить вроде и не в чем, но психологически восприятие негативное.

Не думаю, что это приведет к полному краху церкви. Те, кто верит, для них авторитет абсолютен. Здесь проблема скорее социально-политическая: начали с крестов, потом могут и жечь начать.

– Не грозит ли вся эта ситуация расколом самому обществу?

– Я не очень верю в раскол в Барнауле. Раскол – это Москва, где люди живут в соседнем доме и друг друга не знают. Там где есть социальная среда, там серьезный раскол невозможен не по политическим, а по социально-психологическим причинам. Не станет сосед с вами драться, если вы верите в разных богов. Такое, конечно, бывает, но подобную ситуацию предваряет долгое "накручивание".

– Сейчас этого не происходит?

– Какие-то сознательные действия есть. Возьмите то же дело Pussy Riot. Однако элемент сознательности существует только внутри интеллигенции, а она не любит систем, где четко сказано: белое – белое, черное – черное. Но интеллигенция в России локализована и далека от народа. Она замкнута в себе. Вряд ли завтра учитель позовет школьников церковь громить.

Сейчас интеллигенция снобистская, она презирает свой народ и никогда с ним не объединится. А та ее часть, которая не обладает таким снобизмом, живет в регионах и живет в народной среде, а потому ее объединение со столичной и между собой также не происходит.

Раскол в обществе в принципе возможен, но для этого много чего еще должно случиться. Пока таких абсолютных тенденций не видно. Опасность есть и с ней надо бороться. В первую очередь церкви и тем, кто работает с молодежью. И конечно, это касается СМИ, в первую очередь федеральных.

Павел Быковских

фото: topwar.ru