13 февраля 2013 08:52

Отчет о состоянии окружающей среды и списки наиболее грязных городов и регионов России, опубликованные Министерством природных ресурсов, вновь подняли вопрос о состоянии экологии. В том числе и в регионах Сибирского федерального округа, которые в этих публикациях также "засветились" не в лучшем качестве.

Предприятия в Сибири продолжают загрязнять воздух и воду, производя при этом весьма ощутимую долю всех выбросов даже в масштабах всей страны. О том, что же необходимо делать, чтобы изменить ситуацию, корреспондент портала "Сибинфо" спросила директора Сибирского экологического агентства Алексея Торопова.

– Алексей Владимирович, что все-таки нужно сделать в первую очередь, чтобы снизить уровень загрязнения окружающей среды в сибирских регионах?

– На мой взгляд, все должно начинаться с постановки цели. Вот у нас идет уже второй месяц Года охраны окружающей среды, но если мы посмотрим, какие цели поставили именно в этот год Россия и регионы, то сразу что-то становится ясно.

Например, Россия на уровне правительства, на уровне МПР (Министерство природных ресурсов. – "Сибинфо") поставила целью ратификацию целого ряда международных конвенций, которые мы, соответственно, будем соблюдать с 2013 года. Некоторые будут позже реализованы. Россия запланировала создание 11 государственных заповедников до 2020 года, 19 национальных парков, ратификацию конвенции об оценке воздействия на окружающую среду в трансграничном контексте, об экологическом аудите, Европейской экономической конвенции о доступе к информации, об участии общественности в процессе принятия решений и доступе к правосудию по вопросам, касающимся окружающей среды.

– Звучит вполне даже хорошо.

– Цели позитивные. Вот 2013 год – мы ратифицируем. Но если посмотреть на конкретные мероприятия, которые, например, у нас в Томской области запланированы на 2013 год в рамках Года охраны окружающей среды, – это сплошные песни и пляски. Это разные фестивали, конкурсы задорные. Есть и некоторые серьезные вещи, но в основном – можно посмотреть у нас на сайте департамента охраны окружающей среды – танцы и пляски. Как будто у нас уже все хорошо и мы просто должны отметить.

– И что, на самом деле все хорошо?

– На самом деле очень много проблем. Существует огромная недооценка этих проблем властями и вообще искаженное восприятие. Например, когда мы говорим об уменьшении рыбных запасов, в частности ценных видов рыб, то у нас что мелькает в телевизоре? Губернатор выпускает молодь осетра в речку. А на самом деле проблемы: нет в молоди осетра. Молоди осетра много в Оби, в Чулыме, вот только она не дорастает до половозрелого возраста из-за разгула браконьерства.

Не нужно разводить осетра, пока что не подорвано нерестовое стадо, просто нужно его охранять. А получается, что занимаются освоением денег и борьбой за то, кто будет выпускать эту молодь осетра. При этом с охраной рыбных ресурсов как было, так и есть – один инспектор на огромный район, и в результате разгул браконьерства впечатляет, в плохом смысле. Это просто пример.

У нас другой есть пример, для меня очень близкий. Мы в прошлом году начали серьезный проект по ликвидации последствий "пестицидного наследия". Это Советский Союз, его проблемы, когда большое количество пестицидов использовалось. И вот они пришли в негодность, какие-то захоронили, какие-то в складах остались.

Мы подготовили десять специалистов по международной программе, которые могут на самом современном уровне проводить инвентаризацию этих складов. В процессе этой подготовки наткнулись на захоронения в Тегульдетском районе Томской области. Непосредственно в районном центре, селе Тегульдет. Мы для себя обнаружили – оно-то было, оказывается, известно, несмотря на то, что я вот впервые узнал, занимаясь экологией практически с 1997 года.

Оказывается, в 2000 году прямо в селе накрыли такой "рубашкой" глиняной захоронение ДДТ – вещества первого класса опасности прямо на огородах. И забыли про него. Не велся экологический мониторинг состояния этого захоронения – пока что мы не нашли никаких подтверждений обратному, не оценивалось, как это на жителей влияет, до сих пор не оценено.

В июне мы взяли пробы на анализ, в сентябре получили результаты. На соседних с захоронением огородах 110 ПДК (предельно допустимая концентрация) ДДТ. Прямо там, где люди сажают картошку. И мы вот в сентябре прошлого года вышли на губернатора, написали письмо, чуть позже получили протоколы, отправили. И вот полгода идет какая-то игра по заминанию, замалчиванию этой проблемы.

– Почему это происходит?

– Для меня это совершенно непонятно. Это не проблема сегодняшней власти и тем более губернатора, который пришел в прошлом году. Но почему заминается проблема, для меня загадка. Неужели из-за тех чиновников, которые 13 лет назад забыли про это место?! Оно было обнаружено в конце 90-х , в течение года-двух как бы решалась проблема, засыпали и все оставили, как есть. На берегу реки Чулым, притока первого порядка реки Оби.

А при этом такие пляски, такие отчеты... Руководители, отвечающие за охрану окружающей среды в нашей области, отчитываются о том, что у нас все лучше всех, везде показатели растут. Но если сравнивать конец 90-х годов и сейчас, то сейчас одна показуха. Всё – работа на картинку с выпусканием мальков, от которых толка нет вообще никакого, и отчетность.

Впрочем, какие-то хорошие вещи пытается кто-то делать. У нас есть такая неформальная коалиция независимых общественных экологических организаций Томской области. Мы подготовили свой план мероприятий на 2013 год. У нас там танцев и плясок нет. Мы когда разошлем информацию – надеюсь, на этой неделе произойдет – можно будет сравнить, какой план утвердила администрация Томской области и какие – наша коалиция. Не сравнивая уровень финансирования аппарата, силы которого будут работать на выполнение того плана и нашего.

– Подразумевается, что "танцы и пляски" – это часть экологического воспитания детей и подростков. Оно, получается, совсем бесполезно?

– Вы знаете, оно ведь очень разное, экологическое воспитание. Как и что воспитывать – это большой вопрос. Мы, Россия, Томская область, занимаемся давно экологическим образованием. Где результаты с тем подходом, который сегодня осуществляется?

– То есть проблема именно в подходе?

– Ну конечно. Просто экологическим образованием заниматься – это ведь надо понимать, что там делается. В итоге что прививается людям? Прививается ли им по настоящему экологическая культура, либо просто дети, молодежь вовлекаются в какие-то мероприятия. Вовлекли, вышли из этих мероприятий и по-прежнему: выехали на пикник, побросали все на берегу и уехали.

Нужно же ведь результаты оценивать. С каждым годом количество палов весенних – а это вчерашние школьники поджигают, думают, что они полезное дело делают, – не уменьшается. Это катастрофа в России. В прошлом году не только весной, все лето горела тайга. И четко: 9 из 10 пожаров были по причине брошенных окурков, костров непотушенных. Понятно, это сухое лето, но не было бы пожаров, если бы была экологическая культура.

Поэтому у нас свой подход есть определенный. Мы поняли, что невозможно просто привить экологические знания. Нужно, чтобы человек воспринимал природу именно своей. Не в том плане, что он идет и что хочет там делает, а как свой дом. Мы такой подход не просто культивируем, мы его внедряем, насколько позволяют ресурсы. Но вот во власти мы мало находим в этом понимания. Для них все это поверхностно – количество елок высаженных, кубометры собранного, что-то еще. Мы тоже всем этим занимаемся, но мы это делаем не просто так, а с пониманием того, что мы внедряем через все это психологию хозяина.

Пока у простых людей – сегодняшних школьников, завтрашних студентов, послезавтрашних взрослых людей – не будет ощущения, что они хозяева всей этой нашей Земли, ничего не изменится. Все так же будет гореть, загрязняться, люди будут апатично мимо всего этого проходить, как они сегодня проходят. Морщась, плюясь и... ничего не делая. Потому что это не их, они не ощущают это своим. И у них душа не болит за это. Так большинство людей живет в нашей великой стране. Поэтому экологическое образование – это очень хорошо, но надо смотреть, что это на самом деле за образование.

Марина Петренко