1 октября 2012 16:26

17 октября исполняется год, как полковник внутренней службы Валерий Николаевич Усачев исполняет обязанности начальника управления Федеральной службы исполнения наказаний по Алтайскому краю. О том, какие изменения произошли в алтайских колониях, к чему надо двигаться и от чего уходить, руководитель рассказал ИА "Атмосфера".

– Валерий Николаевич, расскажите, что изменилось в системе исполнения наказаний в Алтайском крае за последний год?

– Сдвиги имеются: растет количество трудоустроенных осужденных, имеющих иски. Было 2 тысячи человек, сейчас уже 2,5 тысячи человек. То есть фронт работы увеличен. Давайте, чтобы было понятнее, обратимся к цифрам. На территории Алтайского края расположено 17 исправительных учреждений. В них отбывают наказание 13,5 тысячи человек, из них 4 тысячи имеют иски. Общая сумма исков около 378 миллионов рублей. Мы обязаны их трудоустраивать и гасить эти долги. На сегодняшний день из 4 тысяч у нас трудоустроены 2,5 тысячи человек. Но в сравнении с прошлым годом в этом плане есть сдвиг вперед, хотя и небольшой. Времена тяжелые, ищем заказы, работаем.

– Каким образом заключенные заняты на производстве? Как зарабатывают деньги?

– Металлообработка, деревообработка, швейное производство, а также мельницы, мука, крупы. Все производство расположено на территории колоний. Если производим муку, то только из своей пшеницы, которую сами и сажаем. Кстати, урожайность у нас выше среднего.

– Валерий Николаевич, ни для кого не секрет, что за деньги можно купить практически все. Бывает, что в тюрьму сажают и VIP-персон. Вот, например, сейчас у вас в следственном изоляторе № 1 находятся два небедных человека – экс-руководитель "Изумрудной страны" Ольга Антипина и экс-директор алтайского отделения Россельхозбанка Евгений Роговский. В каких условиях находятся они?

– Они сидят в общих камерах. У нас есть специальные блоки, в которых находятся определенные лица. Это люди, которые подозреваются в разных резонансных делах. Вот даже потому, чтобы избежать нарушений в плане коррупции со стороны работников СИЗО. Эти камеры даже инспектор не может открыть самостоятельно, все совершается в присутствии дежурного, у них два разных ключа. В общем, повышенные меры. Случиться с такими подследственными может все что угодно. Мало ли, кто-то, может, захочет их отравить. Все делается для их безопасности. Также в этих специальных блоках содержатся бывшие сотрудники полиции, находящиеся под следствием. Евгений Роговский находится в специальном блоке.

– Валерий Николаевич, как складывается судьба осужденных беременных женщин? Делаются ли им какие-нибудь послабления? Есть ли на территории алтайских колоний роддома?

– Женщины, находящиеся под следствием, имеют все необходимое медицинское обслуживание. Если надо, мы вывозим их в роддом на обследование. После того как ребенок рождается, мы помещаем их в специальные камеры, которые оборудованы всем необходимым, в том числе детскими кроватками. Но на сегодняшний день на территории Алтайского края таких подследственных нет.

– А что будет после того, как женщине вынесут приговор?

– Если приговор будет обвинительным и женщина получит реальный срок, то ее определят в Красноярский край, где есть детский дом, расположенный на одной территории с колонией либо с колонией-поселением, где матери можно будет приходить к ребенку в определенные часы: кормить, играть, ухаживать за ним.

– Валерий Николаевич, около года назад в вашей системе была введена практика электронных браслетов для лиц, ограниченных в свободе. Как это нововведение реализуется сегодня?

– Есть такой вид наказания, как ограничение свободы: надо находиться дома в определенное время, не посещать, допустим, дискотеки. Таким лицам надевается на руку или ногу браслет, и по мониторам отслеживается его местонахождение. На сегодняшний день поставки браслетов приостановлены. Сейчас работают 45 браслетов и 45 домашних устройств, которые мы получили ранее.

– На ваш взгляд, это хорошая практика, надо ли ее продолжать?

– Практика, безусловно, хорошая, но эта система нуждается в усовершенствовании. Пока же все поставки приостановлены.

– Валерий Николаевич, сейчас по телевизору показывают много фильмов, сериалов о жизни в тюрьме. Сохраняются ли в алтайских лагерях старые законы криминального мира, которые мы там видим?

– Я сам смотрел сериал "Побег". Могу сказать, что такого у нас нет. Никто осужденным не позволит собираться вместе. Это из области сказок и фантастики. Воры в законе, конечно, есть. От этого никуда не деться.

– И если уж мы затронули тему побега, были ли случаи побегов в Алтайском крае?

– Тьфу-тьфу-тьфу (стучит по дереву. – Прим. ред.)!!! Конечно же, нет. За последние 15 лет такого не происходило. Зачем устраивать побеги? Сейчас совершенно другое законодательство. Сегодня есть УДО. Например, даже за тяжкие преступления можно подать на УДО, когда преступник отсидел 2/3 срока.

– И все-таки тюрьма не санаторий, не каждый сможет выжить в том мире. Сколько за последний год заключенных свели счеты с жизнью?

– За текущий год было пять таких случаев. И это, поверьте, немного, ведь людям морально очень тяжело. В прошлом году, к примеру, было 11 суицидов.

– Валерий Николаевич, какими вы видите идеальные условия пребывания заключенных в местах не столь отдаленных?

– Я вам приведу пример. Однажды я был в Швеции, нас привезли на их зону. Смотрю, стоит домик на два человека. Как мне потом рассказали, там сидит человек, осужденный пожизненно! Ни решеток, ни заборов. Первый вопрос: "Так они уйдут!". Отвечают: "Так вот же надпись: "Проход запрещен!". А если уйдут, значит, общество их плохо воспитало". Вот такая политика для России, например, не подходит. У нас менталитет не тот. Что же касается алтайских колоний, то питанием, вещами мы обеспечены на все 100%. Но сами условия содержания в некоторых учреждениях не соответствуют нормам. У нас еще есть в Рубцовске две колонии, где установлены деревянные туалеты, нет канализации. И таких много по стране. Ну, это все вопросы финансирования. Государству и так содержание заключенных обходится недешево. В среднем, если считать электроэнергию, зарплату сотрудников УФСИНа, еду, получается около 25 тысяч рублей на одного заключенного. При том, что только 65 рублей уходит на продукты питания.

– Как же можно прокормить на эти деньги?

– Все удивляются. Ну, ведь мы еду покупаем по оптовым ценам. Мясо, например, не по 250, а по 160 рублей за килограмм. Хлеб сами выпекаем, картофель производим. Так что, не волнуйтесь, нормально кормим!

Текст: Кристина Десяткова

Фото: Екатерина Смолихина