Не было ни знамений, ни вещих снов, ни даже горьких предчувствий. Просто, находясь по приезде из Москвы в слегка расслабленном состоянии и просматривая сайт "Курьер.Среда.Бердск", я натолкнулся на заголовок "Жителям Новосибирска власть приказала убрать пластиковые окна". Материальчик бодрил, как удар головой о дверной косяк. Онемев, я читал слова начальника городского главного управления архитектуры и градостроительства Игоря Лукьяненко о том, что "Новосибирцам придется убрать пластиковые окна и остекление балконов для того, чтобы восстановить фасады зданий в первоначальном виде; это необходимо, чтобы оформить паспорта фасадов в соответствии с распоряжением мэрии". "Горожанам придется привести фасады домов в соответствие с проектом, убрав пластиковые окна и остекление балконов и лоджий и восстановив все утраченные элементы фасадов, – с нескрываемым ехидством цитировала далее новосибирского чиновника бердская газета. – Если паспорт фасада не будет оформлен в течение двух лет, то это повлечет за собой сначала предупреждение, а потом административное наказание в виде штрафа". И хотя, по словам Лукьяненко, "…пока неясно, как откликнутся на постановление горожане, в первую очередь внимание власти будет уделяться зданиям, которые являются историческими или архитектурными памятниками". Чтобы уже ни у кого не возникало сомнений, за чей счет должна быть осуществлена эта грандиозная градостроительная инициатива, товарищ Лукьяненко сообщал о том, что "…дополнительных бюджетных средств для восстановления фасадов в бюджете города пока не предусмотрено". Кстати, для особо наивных горожан, запоздало решивших обезопасить себя от городского шума и потери тепла, сообщалось, что «тем, кто только собирается установить пластиковые окна или сделать остекление балкона, сначала необходимо получить согласие собственников дома, а затем обратиться с заявлением в районный отдел архитектуры. Но поскольку новый элемент не соответствует утвержденному паспорту фасада, то шансов получить здесь согласие немного".
Постепенно выходя из оглушенного состояния, я пытался привести свои мысли в какое-то подобие порядка, что было непросто, поскольку соображение о том, что мой дом причислен к памятникам архитектуры, окна которого выходят на центральную магистраль, мешалось с судорожной попыткой вспомнить, во сколько именно мне обошлись пластиковые окна, решетка и козырек на лоджии. Однако многолетняя привычка выживания в советских и постсоветских условиях вскоре дала о себе знать и, оправившись, я подумал, что было бы нелепо ожидать от Владимира Филипповича Городецкого, явно собравшегося переизбираться на третий срок, издания за собственной подписью такого самоубийственного постановления. "А вдруг, – подумал я, – этот самый Лукьяненко просто хитрый провокатор, засланец, выполняющий политический заказ будущих конкурентов, замыслив недоброе, решил взбудоражить весь город и помешать Владимиру Филипповичу Городецкому осуществить эту заветную мечту своего сердца?" Или, быть может, наоборот, наш начальник городской архитектуры – просто наивный и далекий от реальной жизни человек – стал беспомощной игрушкой в руках какого-нибудь заезжего политтехнолога, которого неосторожно приблизил к себе Владимир Филиппович? Или просто какой-то злодей подсунул в стопку документов на подпись и этот злополучный проект, а мэр подмахнул, не глядя?
Как бы там ни было, меня, в отличие от Лукьяненко, не мучили сомнения, как именно откликнутся простые граждане вроде меня на столь смелые попытки привести все новосибирские фасады к некоему общему архитектурному знаменателю, радующему глаз городского начальства. Мне казалось, что степень очевидности этого отклика такова, что просто исключает участие в принятии подобных решений руководителя города, желающего продлить свои полномочия еще на пять лет.
Желая в этом убедиться, я метнулся на сайт ngs.ru, где, не веря собственным глазам, обнаружил сообщение о состоявшейся пресс-конференции нашего мэра, подтвердившего не только факт принятия этого решения, но и выразившего завидную уверенность в его полезности. "Эти требования будут, прежде всего, касаться тех фасадов, которые выходят на проезжую часть, а не на дворовую, – как будто специально для меня пояснил Владимир Филиппович. Заявив далее, что ни о каких "поблажках" нарушителям не может быть и речи, Владимир Филиппович сказанул буквально следующее (приведу выборочные цитаты): "Я советовал бы горожанам не нарушать, чтобы штраф не платить... Кто нарушает, тот будет платить. Малоимущий ты или нет, помощи мы оказывать не будем. … Думаем, что найдем решение, когда люди проявят свою позицию".
Мне уже случалось писать о том, что наш Владимир Филиппович щедро наделен от природы той особой формой замысловатого красноречия, которое бывает сложно понять неподготовленной аудитории. Во всяком случае, мне всегда, когда я слушаю нашего градоначальника, хочется задать тот же самый вопрос, который задал Ельцин Немцову про Черномырдина: "А Вы, вообще, понимаете, о чем говорит этот человек?" Но на этот раз все было сформулировано довольно четко и недвусмысленно. "Кто нарушает, тот будет платить. Помощи оказывать мы не будем".
А жаль. С некоторых пор я остро чувствую, что мне позарез требуется психологическая помощь. Меня преследует навязчивая мысль, что наша бравая мэрия вторгается в мое личное пространство, причем все ближе и ближе к месту моего постоянного обитания. То она воткнет свечку рядом с Оперным, то затеет строительство небоскреба на месте гостиницы "Центральная", чтобы уже окончательно испортить панораму площади перед оперным театром, то срубит серебристые ели перед зданием управления железной дороги, можно сказать – у меня под окном, а теперь вот дело, стало быть, дошло уже и до самих окон.
Уже давно привыкнув к непостижимому для меня полету руководящей мысли, я тем не менее всегда находил рациональное объяснение подобным решениям. Точечная застройка всегда, по моему мнению, рождалась из предшествующего шороха купюр. Распоряжение о замене за счет арендаторов, векового слоя асфальта на Красном проспекте на тротуарную плитку, отчего вода теперь точит фундаменты старинных зданий, я объяснял себе близостью производителей этой самой тротуарной плитки к некоторым руководителям. Ну и так далее, и так далее, то есть какое-то объяснение было всегда.
С серебристыми елями моя теория дала некоторый сбой именно в силу очевидной бессмысленности. Будучи человеком темным и полагая, что слово ГУБО (Городское Управление Благоустройства и Озеленения) со словом "губить" все же неоднокоренные, я наивно попытался остановить вырубку реликтовых деревьев путем переговоров с чиновниками городской администрации.
Однако вице-мэр Жарков быстро поставил меня на место, чуть не до смерти публично заклевав меня известным риторическим вопросом "Да кто вы вообще такой?"
Жарковский вопрос вернул меня к проблеме самоидентификации, и стройная картина мира дала основательную трещину. А между тем свои взаимоотношения с властью я всегда представлял себе очень образно и четко. Аллегорически это выглядело так, как будто я уютно и по-собачьи полузакрыв глаза, лежу где-то в родной подворотне на улице Урицкого, на маленьком неухоженном газоне и вдали от посторонних глаз. Мимо проносится власть в черных сверкающих кабриолетах, изредка бросая презрительный взгляд на мою бесформенную фигуру. Бывает, что она открывает свой рот, чтобы произнести начальственное "Убрать!", но вовремя утыкается глазами в воткнутую рядом со мной лаконичную табличку: "Не трогать!"
Честно говоря, я искренне не понимаю, в чем я виноват и чем нарушил хрупкое перемирие, установившееся было между мной и мэрией города Новосибирска. Я проявлял необходимый такт. Зная свой скверный характер, передвигался по родным местам только по привычным траекториям, стараясь не отрывать глаз от асфальта, чтобы, не дай Бог, не посмотреть по сторонам. Да и зачем таращиться на место перед управлением железной дороги, где при попустительстве мэрии спилили полувековые серебристые ели? Там вместо 20-метровых красавиц высажены новые деревья, привезенные с Кавказа и вряд ли адаптированные к условиям Сибири. Я надеюсь, что они не превратятся в полуживых засохших уродов, как это произошло с аналогичными саженцами рядом с театром "Красный факел". Зачем вспоминать многочисленные официальные заявления о том, что на смену спиленным будут завезены четырехметровые деревья? Большинство вновь высаженных переселенок с Кавказа не выше 2,5 метра, а часть из них и вовсе мне по пояс, и я не разделяю мнение мэра, что теперь здесь стало лучше, чем было. Но стоит ли придираться к мелочам?
Идя дальше по улице Урицкого, я не смотрю на дом номер 17, где весь фасад перекосился и обезображен трещинами в два пальца толщиной, так как мэрия согласовала строительство элитной пристройки к нему без учета грунтов и фундаментов. На точно такой же дом Урицкого, 19, который постигла та же судьба из-за двух возведенных вплотную друг к другу свечек, расстояние между окнами которых от силы пара метров. Я стараюсь не вспоминать про деревянные резные дома, стоявшие на месте одной из них, которые обещали перенести как памятник деревянного зодчества в другое место, и которые исчезли в неизвестном мне направлении. Зачем лишний раз расстраиваться?
Я не смотрю на газоны, где в прошлом году я высадил около 50 саженцев дубов, которые скосили гастарбайтеры, выполняя бессмысленную работу, которая только приносит прибыль управляющим кампаниям. Я не смотрю на пятидесятилетние кусты сирени в парке Водников, из которых при реконструкции парка сделали просто зеленые кочки. Стараюсь лишний раз не присматриваться к высшей степени халтурному ремонту "Красного факела", штукатурка с которого начала отваливаться через месяц после окончания работ. Когда я хожу в Оперный, я уже мысленно не задаю вопросов Драчевскому-Толоконскому-Городецкому, зачем потребовался весь этот отвратительный по качеству новодельный интерьер, и куда девались кресла и двери из массива дуба. Повторяю, проявляя такт, я стараюсь не смотреть по сторонам.
Так почему бы и власти не оставить меня в покое? Не устраивать сюрпризов и обходить стороной? Как видно, не могут, административный зудс-с-с.
Ну что ж, Владимир Филиппович, как я понял, Вы ждете "откликов", ждете, когда "люди проявят свою позицию". В таком случае со всей искренностью сообщаю и Вам, и Лукьяненко, и всем, к кому это относится, что даже если Ваш вице-мэр Жарков ежедневно будет облаивать меня с ног до головы и также, как в день, когда сносили серебристые ели, сто раз подряд задавать один и тот же вопрос – "Да кто вы такой ?", я не буду выполнять Ваше постановление…
Я не советовался с новосибирцами, не проводил референдум, но чувствую себя вправе от имени всех горожан заявить, что все мы, жители города Новосибирска, не будем выполнять это выдающееся распоряжение о, выражаясь армейским языком, приведении окон и балконов наших квартир в единообразное состояние. Мы не будем с мясом, за собственным счет, вырывать дорого обошедшиеся нам пластиковые стеклопакеты, не будем собственноручно топорами сносить наши лоджии и козырьки, не будем согласовывать ни с какими управляющими кампаниями фасады наших домов, а тем более не пойдем в мэрию за согласованиями и разрешениями. Слов нет, фасады требуют восстановления, и архитектурные памятники и виды города должны сохраняться, только вот постановления об этом нужно было принимать вовремя, лет этак 10-12 назад, а если этого сделано не было, то нужны продуманные решения, а не показная суета перед выборами. Не нужно перекладывать собственные ошибки на плечи населения, а, внедряя новые правила, нужно начинать с себя. Ликвидируйте сначала точечную застройку, отмените все выданные в противовес всякому здравому смыслу разрешения на строительство, верните на место спиленные деревья и памятники архитектуры, восстановите исторически сложившиеся виды города, хотя бы вокруг площади Ленина, тогда и поговорим.
И вообще, Владимир Филиппович, мы уже поняли, что вы идете на новый срок. Но выборы-то еще не начались и будут они только в следующем сентябре. Так, может, хватит суеты, хватит новаций, хватит инициатив? Прошу вас, Владимир Филиппович, отмените это постановление к чертовой матери, пока никто не заметил и не разнеслось. Не доводите до греха и не толкайте никого на подвиги. Давайте поживем спокойно. Хотя бы до Нового года.
