Число дотационных регионов в России необычайно велико. По данным на 2010 год, из 83 регионов страны 70 являлись дотационными, в которых проживает три четверти населения страны.

 

Как представляется, основными причинами сложившейся ситуации стали деформированная структура российской экономики в результате редкой в истории по масштабам деиндустрилизации 1990-х годов (промышленные мощности свертывались, многие предприятия, не сумевшие адаптироваться к рыночной среде, закрывались, но на их месте не появлялись технологически обновленные производства, выпускающие конкурентоспособную продукцию), а также бюджетная политика государства, предполагающая концентрацию финансовых ресурсов в центре.

 

Вообще, конструкция "сильный центр – зависимые регионы" типична для России (за исключением периодов смут, иноземных нашествий и гражданских противостояний, когда временное ослабление центральной власти компенсировалось возраставшей активностью региональных элит или общества). Попытки видоизменить эту конструкцию оказывались непоследовательными либо вязли в консервативной среде. Сырьевая специализация России в современной мировой экономике и очередной цикл высоких цен на энергоресурсы дают очевидные рентные преимущества отдельным регионам, в которых осуществляется крупномасштабная добыча сырья или концентрируются финансовые потоки.

 

 

Уже более десятилетия раздаются призывы к перераспределению управленческих функций и финансовых ресурсов в пользу регионов. Однако реальные сдвиги в этом направлении происходят с большим скрипом. Думается, дело здесь не только в нежелании центра ослабить "финансовую узду" или прижимистости только что отставленного министра финансов Кудрина.

 

Разумеется, регионы заинтересованы в расширении собственной финансовой базы, прежде всего за счет перераспределения налоговых поступлений, но оборотной стороной этого является сокращение дотаций из центра. Соскочить же с "дотационной иглы" не менее сложно и рискованно, чем с иглы нефтяной.

 

Для местных элит это означает повышение ответственности за состояние дел и уровень жизни населения в своем регионе с соответствующими политическими рисками. К подобному перераспределению ответственности на региональном или муниципальном уровне готовы далеко не все назначенные или выборные управленцы. Однако и сохранение нынешней модели взаимоотношений "центр–регионы" ведет лишь к усилению застойных явлений в сфере государственного управления и не стимулирует самоорганизацию общества. К сожалению, в Алтайском крае воспроизводится все тот же архаичный вариант жесткой подчиненности центру, ярким проявлением чего служит насаждение в городах края "сити-менеджеров" взамен избираемых глав местных органов самоуправления.

 

Впрочем, разрыв между столичными центрами и периферией – обычное явление для многих стран. Столица всегда является центром притяжения для наиболее динамичных представителей общества, здесь концентрируются финансовые потоки, уровень и качество жизни в столицах, как правило, выше.

 

Однако в России этот разрыв приобрел чрезмерный, вызывающий характер, особенно по сравнению с сельской глубинкой. Возникает опасность социокультурного обособления столицы от большей части страны, что чревато эрозией российской государственности.

 

Выходом из этой ситуации может стать формирование точек экономического роста в регионах, что поможет преодолеть социальную депрессию, охватившую значительные слои российского общества. Но возможно это, как показывает исторический опыт, лишь в двух случаях.

 

Либо национальная элита встает выше своих сиюминутных интересов и предпринимает адекватные меры для выхода страны из кризисного состояния, либо внутри общества формируются силы, способные придать ускорение экономическому развитию. Наилучший вариант, когда эти процессы взаимодополняются. Однако нынешние российские реалии не дают оснований для большого оптимизма. "Точек роста" в стране не так много, чтобы рассчитывать на преодоление инерционного варианта развития. Москва для многих россиян будет оставаться центром притяжения и вместе с тем объектом зависти и недоброжелательности.

 

Следует признать, что Россия, вопреки положениям Конституции, не является на деле подлинной федерацией. После короткого периода "суверенной вольницы" 1990-х годов центр восстановил своё доминирование над национальными республиками и другими субъектами Федерации. Тем самым была восстановлена родовая черта российской государственности – сильный центр, требующий безусловной лояльности от местных элит, взамен "права кормления" в тех или иных вариантах. Именно поэтому коррупция является органичным, неотъемлемым элементом этой системы. Не случайно все многочисленные начинания по борьбе с коррупцией носили имитационный характер и быстро сходили на нет. Оптимальной моделью государственного устройства России представляется вариант "сильный центр – сильные регионы" (американская или индийская модель государственного устройства). Однако переход к нему будет длительным, с периодическими остановками и отыгрыванием назад. Центр будет постепенно и весьма осмотрительно "отпускать вожжи", учитывая степень давления со стороны региональных элит и общества.